Страхов без упрека

Контраст формы и содержания всегда интригует. У Даниила Страхова внешность настоящего плейбоя – но ко всему, в том числе и к любви, он относится очень серьезно. Так же серьезно он рассказал нашему автору Елене Макаровой, как пережить время простоя и почему звание секс-символа для него ничего не значит.

Школьный дневник
Я учился в удивительной школе Александра Наумовича Тубельского, которая называлась «Школа самоопределения при Академии педнаук». Она находится почти на границе со МКАДом в Измайлово. И внешне ничем не отличается от всех остальных. С точки зрения географии не самый благополучный район города Москвы – «Щелчок». Тем не менее Тубельский со своими учениками, товарищами создал уникальную школу, в которой дети, начиная с четвертого класса, имели право выбирать предметы по своему усмотрению. Это не значит, что ученик мог выбрать себе одну физкультуру и труд, он должен был набрать определенный минимум баллов. Тут без «тяжелых» предметов не обойдешься. Но определиться, кто ты – гуманитарий или технарь, эта система позволяла на «раз». Соответственно, я избавился в первую очередь от химии, потом от физики. Но при этом оставил математику и гуманитарные науки. У меня и отец, и мать имеют отношение к русскому языку, литературе, мне всегда эти предметы были интересны.
Шаг вперед, два назад
Очень долго все в профессии у меня было на уровне кошмаров. Пока я учился в «Щуке», ничего не получалось. А в школе был замечательный школьный театр «Фантазия» под руководством Вадима Злотникова, где проходили мои первые актерские опыты. Я играл Кота в пьесе Шварца «Дракон». Первая большая роль, успешная.
По окончании училища снялся в одной из первых отечественных реклам, в которой участвовали российские актеры. Я только-только окончил обучение, и тогда с точки зрения размаха съемки это было очень здорово. Другое дело, что потом в течение следующего 1998 года я ходил по коридорам Мосфильма и все двери были закрыты только потому, что «этот мальчик из рекламы». Для меня это стало неприятным сюрпризом. А в августе 1998 года грянул кризис, и кино вообще «умерло». В общем, полная дырка от бублика. С точки зрения опыта эта реклама ничего мне, конечно, не дала.
В кино же я прошел бесконечную однообразную серую линию среднестатистических полумерзавцев-полукрасавчиков, «перетекая» из сериала в сериал по несколько съемочных дней в каждом. Использовали тупо мою типажность, другого ничего в тот момент я и предложить не мог. Сейчас-то с грехом пополам…
Один шанс на двоих
До сих пор режиссеру фильма «Исаев» ваш брат журналист задает один и тот же вопрос: «Зачем вы взяли на главную роль артиста с нелучшей репутацией?» Несмотря на глупость этой ситуации, возможные сомнения Сергея Владимировича Урсуляка можно представить. Плохая репутация есть, а актера такого давно нет. Репутация сериального, мыльного артиста, которая давно не имеет никакого основания, потому что есть роли у Рогожкина, у Малюкова, Эшпая, теперь Урсуляка. Но бревном в глазу у брата журналиста застряла именно «Бедная Настя». Урсуляк же смотрел на меня, а не на репутацию, что не всегда удается людям, я по себе это знаю. И не устану благодарить его за этот внимательный взгляд.
Я пересматривал, разумеется, «Семнадцать мгновений весны», перечитывал Юлиана Семенова, другие материалы. Но эти детали являются кирпичиками, из ко-торых великая китайская стена может и не сложиться. У нас с Урсуляком изначально не стояло задачи копировать актерскую органику Вячеслава Тихонова. Если бы мы это делали, были бы последними идиотами. Во-первых, что касается Максима Максимовича Исаева и Отто фон Штирлица, – это касается Максима Максимовича Исаева и Отто фон Штирлица, – это два отдельных друг от друга персонажа, объединенные длинной человеческой жизнью. По сути два разных человека. Был один, стал другой. Джеймс Бонд по-русски, если хотите. Только психологически гораздо разнообразнее.
Исаев на 20 лет моложе, на 20 лет глупей, на 20 лет искренней, чем Штирлиц, больше способен удивляться, влюбляться, прощать. У него, казалось бы, вся жизнь впереди. Но в Москву он так и не вернется. А с женой увидится лишь в кафе «Элефант». Благодаря тому, что все как бы знают, чем кончится дело – войной, Берлином, победой, радисткой Кэт, мы можем наполнить авантюрный сюжет неожиданным драматическим содержанием. По сути, история не столько про Исаева, сколько про непростое время его глазами.
Ту конечную «законсервированность» в роли Штирлица мы видим, когда он может себе позволить только спеть про себя любимую мелодию перед камином, где печется картошка. История почти на грани фола, тем более с точки зрения сегодняшнего прочтения. Насколько одинок этот персонаж, трагичен, вы можете понять, пересмотрев этот фильм сейчас. Уверяю, что найдете для себя очень много нового. Ибо все, кто заговаривает со мной об Исаеве, грешат тем же, чем грешил я, когда меня пригласили на разговор к Урсуляку. Мне казалось, что уж этот фильм я-то хорошо помню, от первого кадра до последнего. Мы так давно живем с ним, что не смотрим его, а запускаем как фон. А сами занимаемся своими делами. Короче, «мой» Исаев – это еще мальчишка, который потом будет только великим разведчиком.
А вас я попрошу остаться…
Когда отец уехал в Америку, мне было 13 лет. Уж если и надо было ехать мне туда, то тогда. Что бы я там делал сейчас? Поcле школы сразу началась учеба в театральном. Окончил «Щуку» и уехал на «второе знакомство» с отцом, провел там два замечательных месяца своей жизни.
Я быстро понял про Голливуд – все это глупые разговоры, что «играть на чужом языке очень тяжело, ты на своем-то научись».
Для того чтобы быть успешным артистом в Америке, надо там родиться или по крайней мере вырасти. Успех Ксении Раппопорт – счастливое исключение из правил. А что касается русского акцента, русского менталитета и восприятия русских на Западе, то это отдельная история. Этот железный занавес, который якобы пал, никуда не делся. Русская органика настолько отличается от органики западной, что не смешивается, как масло с водой. Как только я начал погружаться в актерскую среду, обучение, походил по театрам – быстро понял, что пробиваться туда даже не стоит пробовать, не тратить на это время. Надо создавать Голливуд здесь, если уж на то пошло, а не разбазаривать то, что у нас есть. Чего мне, как артисту, лезть на Запад, когда мой зритель здесь? Кому я там нужен?
Я был много раз в Америке. Она похожа на Россию. Мы похожи и темнотой, и чувством, что мы – это пуп земли. Только мы – империя разрушенная, а они – пока нет. Другое дело, где бы я хотел жить? Да везде.
Вопрос: ради чего ты пришел в эту профессию? Я на него отвечаю каждый день. Банально звучит, но если ты приходишь ради бабла и голой, тупой славы, то можешь даже ее получить, но быстро сдуешься, потому что эти вещи человека иссушают, испепеляют изнутри, если помимо них в тебе ничего нет. Любой приходит в эту профессию, желая быть в центре внимания. Без этого нет артиста. Каждый первокурсник ощущает себя народным. Но если ты в процессе не наберешь чего-то еще, то пиши пропало. С одной стороны, я понимаю, что мир изменить невозможно, себя-то изменить практически нереально, но пытаться сделать это каждый день необходимо.
Форма и содержание
Артист должен быть артистом в кадре, а что с ним происходит в личной жизни – не должно никого волновать. Другое дело, что это мое личное мнение, оно никого не интересует, мир живет по другим законам. Я это тоже должен учитывать, чтобы конфликт между моим внутренним комфортом и внешним мирозданием не  вступил в противоречие. Если я начну плевать на все это, вы же сами первые от меня и отвернетесь.  
Что касается собственного продвижения с помощью съемок в рекламе, то это серьезный бизнес. Реклама должна каким-то образом повлиять или на твой имидж, или как-то его переориентировать. Я для себя внутренне решил, что не буду призывать высшие сферы: «Дайте мне халявы, пжалста». Я прекрасно понимаю, что за всякой халявой есть пригорки-ручейки, ничего бесплатно не бывает. Будет – будет, не будет – не надо. Во всем есть свои обязательства. Я не вижу ничего плохого, когда артисты рекламируют дорогую одежду или часы. Но, для того чтобы к тебе с таким предложением пришли, надо, видимо, что-то из себя представлять, с точки зрения рекламодателя. Жить светской или общественной жизнью. А я, посмотрите, никуда не хожу – зачем я им сдался?
Эпоха символизма
Все разговоры про женское внимание в мою сторону для меня являются огромным мусорным баком. Это то, за что меня многие мои однополые собратья имеют право недолюбливать. По-моему, это не является ценностью.
Секс-символы всегда ведь назначаются какими-то людьми. Кем? Почему? На стереотипы тусовки я внимания не обращаю. Я не с ними, они не со мной. Взаимное безразличие меня вполне устраивает. Относиться всерьез к условным рейтингам, топам – идиотизм. Кому нравится Страхов, кому не нравится – тут уж ничего не попишешь, это вещь на уровне эмоциональной симпатии. А что касается стереотипа «сомнительного таланта красивого актера», с которым меня часто связывают, то стараюсь относиться к нему терпимо и с пониманием. Это будет до тех пор, пока я не стану дряхлым и никому не нужным.
Хорошая реакция
Если у меня нет готового ответа на вопрос, я чаще всего... Радуюсь этому. Чаще всего происходит наоборот, мне всегда задают одни и те же вопросы.
  Можете ли вы представить себя выращивающим ели в лесном питомнике?
Временами возникают пустые мечты о том, чтобы стать лесником или садовником, смотрителем лодочной станции. Короче говоря, желание оторваться от московской жизни периодически в голове рождается.
Вы часто жалеете о том, что сказали или сделали?
Часто. Мне кажется, это вообще русская черта – сначала сделать что-нибудь, а потом терзать себя напрасными мыслями: зачем?
Ваше настроение изменчиво?
Очень часто, можно сказать, что я человек настроения. Одна фраза может меня развернуть на 180 градусов
Вы берете в руки еще не прочитанную книгу. Ваши действия:
Читаю с начала, предисловие – никогда, только дурацкую аннотацию на уровне автомата.
Вам улыбнулась на улице симпатичная девушка. Как вы отреагируете?
Если у меня хорошее настроение, я улыбнусь в ответ. Если плохое, то я, наверное, и улыбки-то не замечу.
Можно ли вас назвать знатоком женских умов и сердец?
 Нет, пока ты способен удивляться женщине, ты будешь ей интересен.

Автор: Елена Макарова