Главная сила Страхова

Даниил не умеет готовить, но на актерской «кухне» может все. Сам пишет сценарии и вживается в образы по своей системе.
«Я не люблю примитивных героев. Мне интересно раскручивать своего персонажа, чтобы он не вызывал у зрителей зевоту».

- Вы выбрали актерскую профессию, чтобы реализовать свои многочисленные таланты?

-Все, кто идут в эту профессию, жаждут одного – славы. Не поверю, если кто-то будет уверять, что пошел в театральное училище, чтобы потом прозябать в заштатном театре на ролях второго плана. Эта профессия изначально предполагает желание успеха, и не надо этого стесняться.

-Ну и как, получили от профессии то, чего хотели?

-В какой-то степени да. Другое дело, что, когда в 17 лет ты поступаешь в театральное училище, испытываешь много иллюзий. Но с опытом они исчезают.

-Как вас за эти годы изменили ваши роли?

-Понимаете, роли – это люди. К ним можно относиться поверхностно, а можно, как я, углубляться в каждую. В таком случае актерская профессия за минимально короткий срок способна дать максимально большой опыт.

-То есть теперь вы мужчина опытный. А в юности, наверное, было непросто?

-В годы моей юности, в 90-х, вообще сложно было. Кино мало снимали. Тогда я и попал в рекламу «Нескафэ». А потом, когда приходил ни кастинги, слышал одно и то же: «А, «Нескафэ»! До свидания!» Просто катастрофа. В то время «пройти» в большое кино из рекламы было почти невозможно.

-А трудно попасть в большое кино из сериалов?

-Это тоже сложно. Хотя сериал сериалу рознь. Можно сняться в таком «полном метре» (так актеры называют полнометражное кино. – прим. Joy), что потом трястись будешь до самой премьеры – вдруг не выйдет на экран!

-Тяжело, наверное, сниматься в ста сериях – можно и с ума сойти!

-Да, примерно на 60-й серии ощущаешь эмоциональный тупик. И это чувство не покидает очень долго. Представьте, каково было сниматься в 120 сериях «Бедной Насти»!

-Тогда зачем вы согласились играть в мыльной опере, которая неизвестно когда и чем закончиться?

-Так в этом есть и своя прелесть. Мы же и в жизни не знаем, что будет дальше. Сериалы подобного формата дают возможность персонажу существовать практически в режиме реального времени.

-Говорят, на съемках «Насти» вы настолько вжились в роль, что даже сами писали свой текст.

-Было такое. У нас работала группа сценаристов. Но все снималось оперативно, и один сценарист не успевал читать то, что написали его коллеги. В итоге сюжетные изменения противоречили друг другу и тому, что мы сняли ранее. Вот мне и приходилось самому сводить концы с концами. В какой-то момент я этим так увлекся, что начал переписывать все подряд.

-Вы всегда сценаристов и режиссеров поправляете?

-Не всегда следует кого-то поправлять. В сериальном творчестве это еще как-то возможно. Но когда я снимался у Александра Рогожкина в картине «Перегон», которая сейчас выходит на экраны, у меня, честно говоря, и мысли не возникало с ним поспорить или переписать его собственный сценарий. Это было бы с моей стороны крайне глупо и самонадеянно.

-Вы всегда такой серьезный?

-(смеется) Дело в том, что журналисты, как правило, моих шуток не понимают.

-Хорошо, давайте поговорим серьезно. Вы сыграли Калигулу в одноименном спектакле Андрея Житинкина, а немного раньше в его же постановке «Вышка Чикатило» - злостного маньяка.

-Ну почему сразу маньяка! Этот спектакль был не о преступлениях Чикатило, а о его богоборческой философии. Для автора, Михаила Волохова, Чикатило – лишь повод для разговора с богом. Для меня – повод для диалога со зрителем.

-Вам нравиться играть злодеев?

-Я никогда не играл злодеев. Я играл людей и всегда пытался найти в них что-нибудь человеческое. Злодей по сути – это примитивно. Интересно раскручивать своего героя, оправдывать его, чтобы он не вызывал у зрителей зевоту.

-А вдруг зритель не поймет вашей игры? Вам не будет обидно?

-Неправильно требовать, чтобы все воспринимали твою работу так же, как ты. Помимо зрителя далекого, существуют друзья, родные, любимые, которые всегда скажут тебе правду. Это большой вопрос – для кого мы работаем. Кажется, ответ очевиден: для зрителя. Но можно поставить вопрос более глобально: ради чего делается искусство? Ради результата или рады себя?

-А на какого зрителя вы ориентируетесь?

-Ни на какого. Я всегда играю только для себя. Просто делаю работу, максимально вкладываясь в нее и отдаваясь ей до конца.

-Но вы пытались хотя бы представить, как выглядит от человек, к которому вы обращаетесь со сцены, с экрана?

-Никогда не пытался. Но знаю, что в Интернете «Бедную Настю» обсуждали весьма активно. Это очень удобно: вчера сыграл – сегодня прочитал отклики зрителей.

-И вы читали, что там пишут?

-Разуется. Хотя в этом была и некоторая опасность. Ведь когда ты знаешь реакцию зрителя, то пытаешься невольно угадать его желания, чтобы  угодить ему. А это тупик. Таком случае можно просто выходить с баяном на площадь и петь на заказ.

-Как вы вживаетесь в роль?

-В каждой роли, как к каждой машине, ты подбираешь свои ключики. Бывает, встретишь прохожего и думаешь? «Вот та самая составляющая, которая нужна, чтобы сыграть эту роль».

-А как же система Станиславского?

-Она, безусловно, гениальна. Но все-таки у каждого актера своя «система». Причем мало кто из актеров может вразумительно сформулировать ее. И уж совсем единицы захотят ей делиться.

-Отдыхаете вы тоже по системе?

-Нет. Тут все зависит от того, сколько у меня времени. Если всего сутки, то я выключаю мобильный и весь день провожу лежа на диване. Если время позволяет, можно куда-то уехать.

-Походить по музеям или поваляться на пляже?

-Это зависит от настроения. Хотя музеи я в принципе не люблю. Мне в них скучно. Предпочитаю просто бродить по незнакомым улицам. Это ведь тоже можно назвать активным отдыхом.

-А как, по-вашему, выглядит идеальный романтический вечер?

-Идеальный вечер только тогда идеален, когда он рождается спонтанно и когда в конкретный момент совпадает настроение у тебя и твоего любимого человека. А заранее все продумывать не нужно. Иногда гуляешь по ночному городу, обнявшись, и это несет большую радость, чем шампанское в дорогом ресторане.

-Готовить умеете?

-Раньше умел. Но сам давно ничего не готовил, поэтому утратил эту способность.

-В жизни вы производите впечатление спокойного мужчины. А на работе, говорят, вы вспыльчивый, раздражительный…

-В самом деле? Наверное, отчасти это и так. Просто у меня есть эмоциональность. Это нормально. Ведь ледяным я буду не адекватен своей профессии. Я могу вспылить, но довольно быстро остываю.

-Признайтесь, бывает, что поклонницы вас раздражают?

-Как могут раздражать люди, которым нравиться то, что ты делаешь?! Сам факт их существования говорит о том, что ты востребован. Хотя поклонницы, конечно, бывают разные и не всегда реагируют адекватно. Но эти издержки профессии приходиться терпеть.

-А где граница между Даниилом Страховым и фанатками?

-Между служебным входом и машиной. Если бы я общался со всеми поклонницами, мне не хватило бы жизни. В конце концов, я не Дед Мороз и не могу оказаться в новогоднюю ночь у каждого под елкой.

Журнал JOY, май 2006