Даниил Страхов и Мария Леонова. Счастье есть!

Все помнят обольстительного барона Корфа из сериала "Бедная Настя", плейбоя Диму из "Всегда говори «всегда»", скандальных героев в спектаклях «Вышка Чикатило», «Портрет Дориана Грея», «Калигула»... На эти спектакли публика ходила именно ради красивого актера Даниила Страхова, ему даже «Чайку» вручили как самому роковому мужчине 2001 года. Между тем «роковой мужчина» вот уже десять лет влюблен в свою жену, актрису Марию Леонову. А в июле выйдет фильм «Натурщица», в котором супруги впервые сыграли вместе, вопреки железному правилу Даниила никогда не сниматься вместе с Машей.

-Даниил, сыграв с Машей в спектакле «Безотцовщинам вы говорили, что больше никогда не будете работать вместе. Как же тогда согласились на «Натурщицу»?

Даниил: С моей точки зрения, «Натурщица» это правило еще раз подтвердила: мне очень тяжело было работать в этой картине, в том числе и из-за присутствия Маши. Но мне показался любопытным сценарий, и, посмотрев на игру Маши, я понял, что не ошибся: Маша отлично справилась, несмотря на то, что ее роль меньше, чем моя. А свою роль в «Натурщице» я не считаю полностью раскрытой. Думаю, мой персонаж мог бы получиться ярче, интереснее, в любом случае это история двух людей — Софьи Пшебышевской и Вячеслава Эшенбаха, а все остальные герои лишь фон для драмы... Так что зрителю решать, каким получился фильм.

Как же вы оба попали в эту картину?

Мария: Мне кажется, это Даня посоветовал меня режиссеру...

Д.: Никого я не советовал! Маша независимо от меня пробовалась на главную роль.

М.: Пробы у меня были неплохие, но, наверное, с главной ролью я бы все- таки не справилась: у меня на тот момент не было опыта съемок в кино. И когда мне предложили этот эпизод, я не раздумывая согласилась. Я играю женщину, лишившуюся мужа. От горя она теряет рассудок и каждого гостя, приходящего к ней в дом, принимает за своего погибшего супруга. А Даниил сыграл брата моей героини, который приютил ее с ребенком.

Много у вас получилось совместных сцен?

Д.: На площадке мы были вместе всего один день, но и это было тяжело.

М.: Мы много раз давали себе зарок, что вместе не будем работать, но вот пришлось... Зато Даниил мне очень помогал, наблюдал за мной со стороны, что-то подсказывал. Мне было так страшно: мой первый опыт в большом кино, да еще и такая сложная сцена...

Как готовились к роли? Нонна Мордюкова в одной программе рассказывала, что, когда ей нужно было на площадке сыграть безумие, она несколько дней ходила в этом состоянии.

Д.: Честно вам скажу, я к таким разговорам отношусь с большой иронией. При всем моем глубочайшем уважении к Нонне Викторовне, мне кажется, она водила за нос всех участников программы и половину населения страны, которая эту программу смотрела. Она актриса такого масштаба, что ей неделю ходить в сумасшествии ни к чему! Вообще это дешево как-то — говорить о том, как артисты ищут свой образ. Все равно что спросить художника: «А как вы нарисовали картину «Грачи прилетели»?» Да взял краски и нарисовал! Это никак не опишешь и не расскажешь. Вот не сыграл я какую-то роль, а почему? Да по кочану. Не пошло.

Но когда вы играли Чикатило, наверняка настраивались, читали книги о нем?

Д.: Если бы существовали особые правила освоения актером роли, у нас все были бы гениальными артистами. Или вы считаете, что я прочел  биографию Чикатило, вышел на сцену — и давай чесать? Так не бывает!

М.: Я вот, например, в работе существую абсолютно интуитивно, для меня главное — почувствовать образ. Если я не поймаю это ощущение, все  бессмысленно. Как-то после спектакля знакомая меня спросила: «А как ты делаешь это и это?» Оказалось, что какие-то вещи я даже себе самой до конца не объясняла, и когда я все это ей рассказала, то в следующий раз уже не сыграла. И мне пришлось искать совершенно другие пути.

Д.: А что касается «Чикатило»... Вы знаете, это было так давно и я настолько несерьезно отношусь к той работе... Эта история сильно раздута — в общем-то, благодаря вашему брату журналисту. Ведь прикольно поговорить про Чикатило — это отдает перчинкой. Но о чем говорить, если этот спектакль мы сыграли в Москве всего один раз?

Надо же, а о нем столько писали, как будто он год шел с аншлагами!

Д.: Совершенно верно! Это как раз тот случай, когда гениальный пиарщик Андрей Житинкин так организовал информационное пространство вокруг своей работы, что о спектакле говорят до сих пор. Мои ему аплодисменты. Но я считаю, что сама драматургия «Чикатило» не стоит того, чтобы о ней много говорили. Да, был такой экспериментальный авангардистский спектакль, основанный на ненормативной лексике. Но простите меня, таких спектаклей в Москве как собак нерезаных!

М.: В те годы он был единственный такой!

Д.: Да, тогда это было нечто новенькое и невиданное, хотя те, кто знаком с историей театра, поймут, что это не так. Одно дело — материться в жизни, другое дело— мат на сцене. Любой текст, произносимый со сцены, приобретает определенную символику, иной смысл, нагрузку. Это безумно тяжело не только для зрителей, но и для самих артистов. И не скажу, что я получал от этого большое удовольствие, напротив. Но я старался найти в этом спектакле свой интерес, для меня это была любопытная задача.

-А в жизни материтесь?

Д.: Да, матерюсь. Я этим не горжусь, но и ханжу из себя строить не собираюсь.

М.: И я матерюсь, ну и что?

Д.: Маша, аккуратнее — читатели все воспринимают буквально!

-Даниил, после громких работ в театре у вас был период, когда вы два года нигде не работали. Сомневались в выборе профессии?

-Это не совсем так. Когда меня уволили... Когда я сам ушел из Театра Гоголя, я оставался «на разовых» в Театре Моссовета — раз в месяц играл в спектакле «Двенадцатая ночь». Но чувствовал, что с этим театром у меня не завязывается; не было желания вливаться в коллектив, становиться в очередь и ждать главных ролей. Это был момент не то чтобы сомнений... Мне кажется, что любой человек, серьезно относящийся к своей профессии (это не значит, что нужно в кандалах ходить и засыпать с томиком Станиславского под подушкой) и мечтающий в этой жизни чего-то добиться, задумывается о том, что в его жизни происходит, какое место он занимает в театральном пространстве, что он сыграл или не сыграл. Конечно, озорство в нашей профессии быть должно, но не сплошняком же! Правда, есть люди, которым комфортно играть на одном озорстве, и это Божий дар, я им завидую. Я другой. Я старательно взращиваю в себе это озорство, но, когда меня начинает уносить, понимаю, что нужно остановиться.

-Так что же вы делали в тот период?

-Да ничего я не делал! Лежал на диване, читал книжки и подгнивал потихоньку. На дворе стоял 1999 год, «кина» снимали мало, кризис 98-го года оставил за бортом почти всех актеров, включая студентов и абитуриентов. Театры начинали потихонечку затухать...

-Маша, вы в это время работали в Театре Гоголя. Вы были кормильцем семьи?

Д.: Тогда никто никого не кормил, оба палец сосали.

М.: Родители были нашими кормильцами и всячески нам помогали. А мы — ну что мы? У меня зарплата была 300 рублей, и Даня рублей 100 получал. Хватало на то, чтобы один раз в кафе сходить, что мы и делали регулярно. (Смеется). В остальное время пельменями питались.

А к сомнениям Даниила вы как относились?

Д.: Она сама находилась в таком же положении, как и я. Да и не было у меня таких прямо переживаний-переживаний с большой буквы. Вся страна в то время жила абы как, и мы вместе с ней. Я бы не сказал, что это время было супербезнадежным. Как раз в нем был романтизм молодости и голытьбы. То, что не было работы, хреново, конечно, но ее не было ни у кого, и никто никакой зависти по отношению к коллегам не испытывал. Так что этот мой страдальческий ореол тоже надуман журналистами. В веригах я не ходил и подаяния не просил.

И какая роль прервала эту безработицу?

Д.: Да, собственно, с Чикатило все и началось. Андрей Житинкин сначала позвал меня на малюсенькую роль в спектакле «Венецианский купец», потом попробовал меня в «Чикатило», потом его нежданно-негаданно назначили главрежем Театра на Малой Бронной, и началась в моей жизни новая страница, связанная с двумя ролями — в «Дориане Грее» и «Калигуле». За что Житинкину большое спасибо. Хотя, с моей точки зрения, внутренне я был совершенно не готов к подобным ролям.

Говорят, в те годы вся Москва ходила на Даниила Страхова... Маша, вы не боялись многочисленных поклонниц мужа?

М.: На самом деле принципиальная перемена произошла, когда он сыграл в «Бедной Насте». Тогда-то и начался ажиотаж.

Д.: Но не повсеместный. Например, мы жили в коммуналке, и долгое время нашим соседям и в голову не приходило, что я тот самый «бедный Вова», (Смеется.) Никто не верил, что барон Владимир Корф живет в коммуналке на пятом этаже без лифта. Все думали, что я обитаю «в трехкомнатной квартире с плохим ремонтом», как писала газета «Золотое кольцо».

М.: А еще писали, что я ношу шубу за 30 тысяч долларов и соседка приходит к нам с градусником мерить температуру воды в ванне. Идиотизм!

Д.: Жили мы в пролетарском доме, где каждый существовал сам по себе, более того, бесконечно происходили конфликты с дележом парковочных мест. Так что соседей гораздо больше волновала моя «девятка», занявшая место под окнами, чем моя скромная персона. Это уже потом, спустя много лет, они поняли, кто жил у них под боком...

М.: И начали восклицать: «Да он же здесь всю жизнь, и его бабушка здесь, и прабабушка — чудесные были женщины!» Хотя это была комната моего брата, и жили мы в ней всего пять лет. (Смеется.) Я тогда шутила, что Даня стал почетным гражданином Перово.

Некоторые артисты сами провоцируют слухи о шубах, соседях» квартирах...

Д.: И они тоже правы! Они понимают, что им все равно этого не избежать, и берут ситуацию в свои руки. Вот я помню, как Костя Хабенский и Миша Пореченков в свое время гнали в интервью такое!.. А журналисты все это старательно записывали, и потом, сравнив разные тексты, поняли, что два друга просто водят весь журналистский мир за нос. Они довели ситуацию до абсурда, после чего все от них отстали. Я же начал давать интервью в нежном 25-летнем возрасте, у меня, к сожалению, тогда еще не было хорошего, взрослого цинизма, чтобы сделать такой перевертыш.

Ну ладно соседи, но люди на улице начали реагировать на Даниила?

М.: Да, показывали пальцем, хватали за руки, какие-то сумасшедшие бросались под машину... Одни и те же люди приходили на спектакли, все время садились в первый ряд, караулили Даню на выходе. Все эти неприятности свалились сразу, как снежный ком, и длились какое-то время.

Д.: Но было и хорошее, Я получал очень много писем, которые порой трогали меня чуть ли не до слез. Да, "Бедная Настя» не кинематографический шедевр, и по прошествии лет об этом можно говорить честно. Но тогда люди смотрели сериал и писали, что он их уберег от чего-то, помог.

Говорят, из-за длительных ночных съемок вам даже приходилось ночевать в гостинице!

Д.: Да, все, что делается в первый раз, не может происходить легко. Вся  команда училась снимать сериал с нуля, смены по 15—16 часов считались нормой. А на следующий день опять надо было вставать в кадр — и так на протяжении восьми месяцев. Честно скажу, после «Бедной Насти» ощущение усталости не проходило у меня несколько лет. В это же время я снимался еще и в «Детях Арбата», и в «Звездочете». Меня журналисты часто спрашивают: что ж не отказались от других ролей? Я отвечу: когда актеру предлагают сразу много ролей, он возьмет много и будет прав. Потому что это тот шанс, который выпадает, возможно, первый и последний раз в жизни.

-А на «Настю» сразу согласились?

-Да, пожалуй, это была первая роль, которая отвечала моему актерскому типажу героя-любовника. Я сразу почувствовал, что эта роль — моя. И слава Богу, что она мне досталась. Кастинг шел года полтора, претендентов было множество, и я чуть ли не в последний момент туда попал. Причем я знаю, что продюсер Александр Акопов долго не хотел, чтобы меня даже вызывали на пробы. Почему — он, наверное, и сам сейчас не вспомнит. А может быть, это одна из тех легенд, которые я сам придумал, потом заснул, проснулся и решил, что это была правда.

-С женой успевали видеться? С ночевками-то в гостинице...

Д.: Ну, если бы я все время ночевал в гостинице, то, наверное, мы бы сейчас тут с вами не сидели! Все-таки есть разумные пределы. Да, иногда не было смысла ехать домой ночью: через три часа начиналась смена. Я, видно, сам создал по этому поводу некую легенду: «Ах, мы с Петей Красиловым дома не появлялись!» Да появлялись, конечно! Извините, побриться-то нужно было!

Но ведь были еще «Звездочет», «Дети Арбата»!

Д.: Вы настаиваете на том, что мы с Машей не виделись?! Виделись, уверяю вас!

Тогда расскажите, как вы познакомились!

М.: Мы учились в Щуке. Сначала просто общались, потом встречались, потом расставались, потом опять встречались... Потом мы оба попали в Театр Гоголя и там сблизились. С тех пор мы вместе.

Позже Даниил рассказывал, что в Щукинском училище ему было сложно заниматься, у него часто от напряжения болела голова...

М.: Голова у Даниила болела, по-моему, от голода. (Смеется.)

Д.: И от пьянства студенческого — некоторые меня в этом теперь упрекают.

Говорят, что пили по-черному?

М.: Ну, во-первых, в студенческие годы все пьют по-черному...

Д.: А во-вторых, я пил по-белому!

В училище вы вместе играли в этюдах?

М.: Мы существовали автономно друг от друга. У нас была только одна совместная работа, по Тургеневу, но и она не получилась.

Д.: Кошмарная была работа! Надо было еще тогда понять, что вместе нам лучше не играть!

Маша, помните, как Даниил за вами ухаживал? Цветы дарил?

Д.: (шепотом) Признайся, что я не ухаживал! А на цветы денег не было. Нарвешь лютиков на клумбе перед Горсоветом — и то хорошо. Романтическое отношение людей к жизни и друг к другу — это самое главное, что должно их связывать. Без романтизма вместе делать нечего. Если его удается сохранить, это замечательно. А цветы и прочие атрибуты отношений — это лишь подспорье. Для женщины ведь главное — внимание!

Но по праздникам Даниил вам дарит цветы?

М.: Наоборот! Мы, например, 8 Марта вообще не отмечаем.

Д.: Вот-вот, а то что это такое: 8 Марта надо женщине цветы дарить, а в остальные 364 дня не надо? И если 8 Марта, не дай бог, заходишь в метро, там повеситься можно от количества пьяных мужиков на квадратный сантиметр! Причем мужики лежат на лавках, а женщины с цветами стоят.

А как вы делали Маше предложение?

Д.: Какое предложение? Руки и сердца? Да мы в кроссовках до загса добежали, расписались и пошли каждый по своим делам. Регистратор не поверила, что мы в таком виде жениться будем, спросила: «А где молодые -то?» Мы говорим: «Это мы и есть!.» А вечером пельмешки без спешки — и на боковую.

М.: Из традиционных атрибутов свадьбы мы только кольца купили — очень красивые.

-А почему вообще решили пожениться?

Д.: Ради удобства: тогда в гостиницах запрещали неженатым парам селиться в одном номере.

М.: Если серьезно, просто время пришло. До этого мы четыре года прожили совершенно спокойно без штампа в паспорте.

-Родители не обиделись? Ведь обычно свадьбу ради близких устраивают.

Д.: О, еще этого не хватало, чтобы мы свадьбу для родителей играли! Мы вообще почти никому не сказали, что поженились.

М.: А мои родители вечером приехали и поздравили нас. Слава Богу, они с пониманием отнеслись к нашей скрытности. А то многих наших друзей заставляют делать свадьбу «как у людей».

Д.: С Парком Победы, Воробьевыми горами— брр! Видно, наши родители не как люди (Смеется.)

М.: Мы вообще всегда были предоставлены самим себе и самостоятельно все решали. В нашу жизнь никто не лез.

-Даниил, вы говорили, что были тяжелым сыном...

-По-моему, я им и остаюсь. Я с 15-летнего возраста живу самостоятельно, привык отвечать сам за себя, и никто не пытается вмешиваться в мою жизнь. За что отдельное спасибо родителям Маши — я их как тещу с тестем вообще не воспринимаю! Ни одного анекдота про тещу не могу рассказать, потому что Машина мама мне не теща. Я даже по имени-отчеству ее не называю — не выговаривается!

-Если не секрет, планируете детей, или карьера на первом месте?

Д.: Нет, дело не в карьере. Как Бог даст, так оно и будет.

-Даниил, в сериале «Всегда говори «всегда» у вашего такого красивого, образованного героя очень простоя жена. Это правдоподобно?

Д.: По-моему, вполне. Так часто бывает, что женятся люди, казалось бы, несочетаемые и счастливо живут вместе. Другое дело, что на одном этом сюжетном ходе три части сериала не протянешь, хотелось какого-то развития, а его не было. И я сказал сценаристам: «Ребят, я больше не могу. Вы либо придумайте что-то, либо выводите меня из этой истории». Жалко, что вывели меня так топорно: по телефону сообщили о том, что мой герой погиб в аварии. Слава богу, хоть похоронная процессия не шла с первой по восьмую серию...

М.: Зато я засветилась в одной из частей сериала — в эпизоде в роли посудомойки!

Д.: Да, это шутка практически: шла Маша мимо, решила зайти, и ее засняли в эпизоде.

-Даниил, недавно вы начали сниматься в новом сериале «Судебная колонка».

-Да, наконец в моей жизни появились милицейские роли: я играю старшего следователя прокуратуры по особо важным делам. (Улыбается.) Снимается все по-киношному, и мы не должны выдавать по пять серий в неделю, как это было с «Бедной Настей". Да я уже на такие подвиги, пожалуй, больше и не способен.

-Сейчас по ТВ идут всевозможные шоу со звездами. Вас приглашали поучаствовать?

Д.: Да, во все: и в цирк, и в зоопарк, и на лед, и под лед, и в бокс. И никуда я не пошел и надеюсь, что жизнь не заставит меня изменить свое решение. Я работаю своим организмом, начиная от ног и заканчивая лицом, и мне бы не хотелось, чтобы мой инструмент пострадал в процессе кульбита, или неправильно выполненной поддержки, или чтобы меня другой артист  «отоварил» боксерской перчаткой. Нынешнее телевизионное безумие — это не плохо и не хорошо, это данность, я понимаю, что ТВ не может состоять из одного канала «Культура», и отношусь к этому весьма терпимо, но сам стараюсь свой позвоночник беречь.

-Прямо сразу отказывались, ни секунды не сомневались?

-Иногда я спрашивал: ...А сколько это будет стоить? Этот вопрос сразу расставляет все точки над «i». Многие актеры пользуются таким приемом, чтобы отсечь ненужные и некорректные предложения. Причем организаторы шоу «Большие гонки» мне на это возразили: «Но вы же защищаете честь страны!» Я спрашиваю: «Вы серьезно так думаете?!» Потому что ничего, кроме слова «бизнес», мне на ум не приходит. Нет, если другие звезды делают это искренне — замечательно! Я, наверное, не столь романтичен и вообще весьма испорченный товарищ.

-Даниил, правда, что вы числитесь а актерском агентстве, которое предлагает вам роли в западных фильмах?

-Я не имею отношения ни к одному актерскому агентству. Но мне несколько раз предлагали роли в зарубежном кино. Одна из последних — в «Войне и мире», который снимали в Европе. Мне предлагали играть — страшно сказать! — императора России, Но я отказался: параллельно я приступал к съемкам в сериале «Следопыты», где у моего героя стрижка под ноль, а в «Войне и мире» требовалась шевелюра, которую можно завивать. И вообще, у меня есть подозрение, что они сами не знали, чего хотели. Я не жалею: русскую классику, снятую за границей, без смеха смотреть нельзя.

-А еще какие были предложения?

-Да больше и не было, это я павлиний хвост распустил, приврал малость.

-В соответствии с фамилией страхи у вас есть?

-Конечно, и их множество! На самом деле у каждого человека есть страхи. Человек, который ничего не боится, уже, наверное, и не человек.

НИКА ДРАБКИНА
Журнал "ОК!" №25 (34) 2007 / 21 июня