Даниил Страхов. Ощущение покоя

5 декабря на сцене Театра на Малой Бронной состоится премьера спектакля "Варшавская мелодия". Сергей Голомазов, поставивший эту пьесу Леонида Зорина, считает, что она не потеряла актуальности до сих пор.

Роль главного героя Виктора сыграл актер Даниил Страхов. Телезрителям он запомнился и как Максим Исаев из сериала "Исаев" Сергея Урсуляка, ставшего одним из событий нынешнего сезона. О новом спектакле, сериале "Исаев" и тонкостях актерской профессии Даниила Страхова расспросила корреспондент "Газеты" Ольга Романцова.

– Пьеса "Варшавская мелодия" кажется вам сегодня актуальной?

– Довольно сложно определить, что сейчас актуально, а что — нет. Иногда смотришь спектакль по пьесе молодого, современного драматурга и видишь, что тема отсутствует, а режиссер пытается выразить себя через эпатирующую зрителей форму. И тогда возникает вопрос: а в чем актуальность этого спектакля? Нужно ли так ее искать? Наверное, если тема пьесы глубоко волнует актера и он воплощает ее адекватно своему времени и внутренней теме, которая в нем звучит, работа получается интересной.

– Вам интересно было репетировать с Сергеем Голомазовым?

– Репетиции были интересны всем троим: Сергею Голомазову, мне и Юле Пересильд (исполнительница роли Гелены. — "Газеты"). Мы живем в суетливое время, каждый из нас обременен разными делами. Но все мы, не сговариваясь, жертвовали ими, чтобы уделить репетициям гораздо больше времени и внимания, чем мы изначально договаривались.

– Вы сейчас работаете в труппе Театра на Малой Бронной?

– Да, я в труппе Театра на Малой Бронной. Но у нас с дирекцией существует договоренность: меня пригласили на одну конкретную работу — играть в спектакле "Варшавская мелодия". Я в этом не вижу ничего зазорного.

– А разве я сказала, что в этом есть что-то зазорное?

– Нет, просто я вспомнил, как в советские времена всех интересовало служебное положение артиста. В труппе он или нет, зависит от режиссера, как крепостной или сохранил положение вольного художника. Все это давным-давно пережитки прошлого, как прерывный и непрерывный трудовой стаж. Работает человек — и прекрасно. А служит он в театре по договору или в штате — уже дело двадцатое. Наверное, я отвечаю не вам, а фантомам моего собственного сознания. Или тем, кому мое приглашение в театр было не столь приятно.

– Как вы выбираете проекты? Что вас заставило ввязаться в антрепризный проект "Почтальон всегда звонит дважды", который поставил Александр Марин?

– Почему вы употребили этот глагол?

– Мне этот спектакль не понравился.

– Наверняка вы видели его на премьере, когда получилось далеко не все. Приходите посмотреть его еще раз, тогда разговор будет более предметным. Эта работа для меня очень дорога, и это пример того, что антрепризный спектакль может раздвинуть рамки стандартов, в которые его пытаются вогнать.

– Чему вы сейчас уделяете больше времени — работе в театре или в кино?

– В данный момент — театру. После окончания съемок телевизионного фильма "Исаев" началась театральная полоса. Стали поступать интересные предложения: сыграть Виктора в "Варшавской мелодии", сыграть Мозглякова в спектакле "Дядюшкин сон" по Достоевскому в Театре имени Ермоловой. А первой после "Исаева" театральной работой был спектакль "Вокзал на троих". Комедийная история, в которой моими партнерами стали Олеся Железняк и Сергей Серов. Мне давно хотелось поработать с режиссером этого спектакля Романом Самгиным. Я понимал, что работать с такой острой актрисой, как Олеся, будет архисложно, а значит, интересно. И конечно, хотелось сбросить с себя костюмчик Максима Максимовича.

– А почему вы в период съемок "Исаева" больше нигде не играли? С вами подписали эксклюзивный договор, что вы нигде не будете работать?

– Договоров никто не подписывал, никто со мной даже не разговаривал на эту тему. Просто к началу съемок "Исаева" я выполнил все обязательства, связанные с другими проектами в театре и в кино. И вскоре понял, что ничего другого брать не надо. Этого требовали все внутренние профессиональные обстоятельства.

– А предложений было много?

– Были какие-то предложения. Если бы я был жаден и глуп, то согласился бы. Но не надо размениваться.

– Вы сказали, что вам хотелось сбросить с себя костюмчик Максима Исаева. А сложно вам освобождаться от какого-нибудь экранного образа?

– По-разному, тем наша профессия и интересна. Внутреннее состояние и ощущение себя в роли повторяются довольно редко. Например, мы играли спектакль "Петербург" с перерывами больше восьми лет. Затрудняюсь сказать, сколько раз я выходил на сцену в этом спектакле, наверное, больше 100 раз. Произносил один и тот же текст, но каждый раз происходило что-то новое и удивительное. Из роли тоже выходишь по-разному. Один костюмчик слетает, едва зацепившись. В некоторых случаях освободиться от образа довольно сложно. Например, все в фильме "Исаев" работает на моего героя. А обстоятельства вокруг — я имею в виду изначально скептическое отношение к тому, что я играю эту роль, — работали против.

– Не боитесь, что про Исаева начнут рассказывать анекдоты?

– И почему все, что касается "Исаева", связано со страхом? Ощущение, что весь окружающий мир боится за меня гораздо больше, чем я сам. Работа Урсуляка вызвала такую волну противоречивых мнений, что мне ясно — это, несомненно, высказывание.

– Вам не мешает то, что актер— публичная профессия?

–Это просто часть профессии, она не может ни мешать, ни помогать. Публичность актерской профессии существовала всегда, начиная с древнегреческого театра. Конечно, у публичности есть и своя оборотная сторона. Актер стремится к успеху, подспудно его желает, но он ложится тяжелым грузом. Например, человек, на которого никто не обращает внимания, может брести по Тверской, погружаясь в собственные мысли. Рядом проезжают машины, горят витрины магазинов, а он идет и думает о своей внутренней боли или радости. Я не могу себе этого позволить. Все равно краем глаза замечу, что кто-то из прохожих дернулся, обратив на меня внимание. Кто-то указал на меня приятелю: "Смотри, вон Исаев по улице идет". Ощущение покоя возникает у меня только за границей, в местах, не популярных у русских туристов. И то нет никаких гарантий: русские путешествуют по всему миру. Так что я всегда готов с кем-то как минимум поговорить. На что-то ответить, отреагировать..

– О чем вас чаще всего спрашивают?

– Чаще всего люди ведут себя корректно и уважительно. Сложность не в том, что меня могут о чем-то спросить. Просто я в принципе не могу остаться наедине с самим собой, бродя по городу, не запираясь в четырех стенах. Где бы ты ни был: пришел ли ты в театр, ужинать в ресторан или выбрался на выставку в музей. Хотя за все надо платить. В том числе и за успешность и востребованность. Вот я сейчас жалуюсь. А что будет, если я приеду куда-нибудь и меня за несколько дней никто не узнает? Может быть, какой-то черт начнет меня дергать и шептать на ухо: "Все, слава прошла, известность уплывает!"

– Не верю я, что вы мучаетесь...

– Я не мучаюсь. Но мучается артист, что его не узнают, или не мучается вовсе, он все равно проходит свой круг сансары. Публичность просто заложена в профессию. Сколько бы артисты и режиссеры не уходили в подвалы и не кричали, что зритель им не нужен.

– Родственники Тихонова подали в суд за использование в рекламе фильма "Исаев" фрагментов "Семнадцати мгновений весны". Не боитесь, что со временем кто-то использует для рекламы фрагменты "Исаева"?

– Опять "боитесь"... Если я доживу до 80 лет, и "Исаев" достигнет того же статуса, что и "Семнадцать мгновений весны", и не будет использоваться в рекламе табака или предметов гигиены, то... мне бы это тоже не понравилось. Пиар-кампания, которая строилась на сходстве Штирлица и Исаева, мне тоже резанула глаз. Она не имеет отношения ни к нашей картине, ни лично к Урсуляку или ко мне.

– Выстраиваете ли вы свою карьеру? Знаете ли о том, что будете делать через какое-то время??

– В актерской профессии ничего нельзя спланировать. Это раньше артист, работая в театре и ничего не играя, знал, что через 15 лет получит звание заслуженного артиста, а через энное количество лет — еще что-нибудь. При том что он мог получить звание и прибавку к зарплате, но интересных ролей так и не дождаться. Роли появляются ниоткуда. И у меня нет уверенности в том, что завтрашний день будет так же насыщен работой и интересными предложениями, как вчерашний. Я не тешу себя иллюзиями на эту тему. Другое дело, что я больше ничего делать не умею: пока нет времени на то, чтобы научиться, например, шить сапоги. И не уверен, что стоит этим заниматься. Лучше делать свое дело.

– СПРАВКА ГАЗЕТЫ
 Даниил Страхов родился 2 марта 1976 года в Москве. В 1997 году окончил Щукинское училище (курс Евгения Симонова). По окончании училища был приглашен в Театр имени Н.В. Гоголя на главную роль Николая Аблеухова в спектакль "Петербург" по роману Андрея Белого. С 2001 по 2005 годы работал в Театре на Малой Бронной. Играл в спектаклях "Портрет Дориана Грея" (Дориан Грей), "Калигула" (Калигула), "Ромео и Джульетта" (Парис) и других. В 1996 году студентом Даниил Страхов дебютировал в кино в эпизодической роли в фильме Бориса Бланка "Карьера Артуро Уи. Новая версия". Сыграл почти в 50 фильмах и телесериалах. Среди них "Бригада", "Дети Арбата", "Бедная Настя", "Всегда говори "всегда" — 2", "Талисман любви", "Исаев" и другие.

Ольга Романцова