От маньяка до барона
ДЛЯ миллионов российских телезрителей Даниил СТРАХОВ — прежде всего барон Корф из сериала «Бедная Настя». Однако театральная публика знает Страхова — Калигулу, Страхова - Платонова. И даже, пусть это никому не покажется злой шуткой, Страхова — Чикатило. Четыре года назад актер объездил не один город со спектаклем о самом известном отечественном серийном убийце.— ДАНИИЛ, прежде чем согласиться на роль Чикатило, у вас, наверное, были большие сомнения?
— Разумеется. С моей стороны это был чистый эксперимент — сыграть роль, которая по логике вещей никогда в жизни не должна была мне достаться. В спектакле много ненормативной лексики. В самом начале репетиций это больше походило на авантюру. Было абсолютно неясно, во что все выльется. К тому же сложность заключалась в том, что это моноспектакль, я постоянно находился на сцене.
— Вам хватило этого эксперимента или…— Я не собираюсь зарекаться от роли маньяков или текстов с ненормативной лексикой. Все может случиться.
— Между тем поклонницы в Интернете поют дифирамбы вашей аристократической внешности и манерам. Высказываются предположения, что воспитание вы получили не иначе как в английской закрытой школе.
— Я рос в обычной московской семье. Моя мама — психотерапевт, папа — филолог. Пару раз отец наказывал меня ремнем. И я достаточно быстро понимал, что был не прав.
— Что это были за «преступления»?
— Сейчас трудно вспомнить. Был какой-то очередной мини-переходный возраст. То ли я игрушку стянул в магазине, то ли первый раз покурил. На самом деле детские годы я плохо помню. По большому счету, моя сознательная жизнь началась в 20 лет. Я стал осознавать себя как отдельную личность и отдельный организм на третьем курсе театрального училища. А до этого момента был первобытным бульоном внутри самого себя.
— Получается, что профессию вы выбрали, будучи «первобытным бульоном»?
— В общем-то, да. Бессознательно. Студенческая жизнь была почти кошмаром. У меня ничего не получалось, я не понимал, что делаю в этой профессии, как ею овладеть. Я находился в черной комнате со связанными руками и никак не мог разобраться, что же мне делать.
— Что самое сложное в актерской профессии?
— С одной стороны, она подразумевает уход от собственного «я», потому что ты играешь других людей. Требуется перевоплощение. Но на самом деле, для того чтобы сыграть других людей, ты должен очень хорошо знать себя. Поэтому, по большому счету, актерская профессия — это путь к себе. Наверное, это и есть самая большая сложность, потому что чаще всего люди стараются убежать от самих себя.
— Существует идеальная роль, в которой вы могли бы полностью раскрыться?
— У меня никогда не было идеи фикс сыграть Гамлета, или
Ромео, или Бориса Годунова. К ролям, которые мне достаются, отношусь как к
чему-то неизбежному. Раз роль мне досталась, значит, такова судьба, а если нет,
значит, и не надо.— После окончания института вы блестяще играли в спектакле «Петербург» в Театре имени Гоголя. Получили за эту роль престижную премию. А потом вдруг куда-то надолго пропали. Что это был за период?
— Ушел из театра. Почему ушел, рассказывать не буду, это наши внутритеатральные дела. Но получилось так, что ушел в никуда и полтора года сидел без работы.
— И чем занимались все это время?
— Я уже не помню, что делал. Читал книги, размышлял. Подобные туманные безработные состояния вовлекают человека в некое полусонное существо-вание. Сказывается безделье. Я старался не впасть в уныние и ждал своего часа.
— Ваш коллега по «Бедной Насте», актер Антон Макарский, рассказывал в интервью нашей газете, что у него был период, когда он полтора года сидел на одной овсяной каше, даже на сахар не было денег. Получается, вы тоже пережили нечто подобное?
— Не скажу, что я полтора года сидел на одной овсяной каше и не мог позволить себе купить манную или гречку. В данном случае я стараюсь не создавать мифов вокруг событий в своей жизни. Даже если речь идет о полутора годах безработицы.
— У вас получается прощать людей?
— Стараюсь. Не скажу, что я абсолютно беспамятен в отношении обид и оскорблений, нанесенных мне. Но ядовитой слюной по сторонам не брызжу. Любая человеческая подлость и неправота основываются либо на глупости, либо на слабости. Как сказал почтальон Печкин, «раньше я был злой, потому что у меня не было велосипеда, а теперь я добрый».
— Есть люди, с которыми вы были знакомы, а сейчас предпочитаете не здоро-ваться?
— Пожалуй, нет. Мне поздороваться несложно. Другое дело, что за этим «здрасьте» ничего, кроме пожелания здоровья, стоять не будет.
— Вы производите впечатле-ние крайне спокойного и рассудительного человека.
— На самом деле я очень несдержанный человек. К сожалению.
— Что вас раздражает в людях?
— Теоретически я приемлю в окружающих все. Что поделаешь с людской натурой? (Улыбается.) Ну а практически, как и многих других, меня выводит из себя хамство и невежество.
— А неискренность?
— К этому я отношусь спокойно. Предъявлять человеку претензии, что он к тебе неискренен, достаточно глупо. Сам факт того, что и ты к нему относишься искренне, очень сомнителен.
— Безработный период в вашей жизни давно позади. Наверное, и требования к уровню жизненного комфорта возросли?
— Конечно, я уже не довольствуюсь, как в студенчестве, кильками в томатном соусе, чаем из пакетика и кружкой химического бульона. Все-таки с возрастом хочется жить по-другому. Вместе с тем я никогда особо не зацикливаюсь на том, что буду есть и сколько часов буду спать. В этом смысле я человек неприхотливый.
— За последнее время какое у вас было самое яркое впечатление от поездки?
— Недавно провел полтора месяца на съемках в Киеве. Был в этом городе первый раз, и он меня просто очаровал. Абсолютно европейский город. В отличие от Москвы, которая к этому только стремится. Город, где приятно находиться и трудно работать. Хочется загорать, купаться, сидеть в бесконечных кафешках. Там очень доброжелательные люди, водители потрясающе уважительно относятся к пешеходам. И еще - Киев очень чистый. Однажды я ехал по городу со съемки часов в пять утра. И застал такую картину. Одну из улиц убирали дворники. Причем как убирали? Они стояли друг от друга через каждые десять метров. Представляете?
— А бывало так, что незнакомый город вас разочаровывал?
— Когда я побывал в Голливуде, он не то чтобы меня разочаровал, но не произвел на меня большого впечатления. У нас же существует определен-ный миф о Лос-Анджелесе: тайны Лос-Анджелеса, они же секреты, она же жара. Жары не было, секреты тоже не обнаружились. На поверку Голливуд оказался районом, где находится несколько наших «Мосфильмов». Не более того. Там нет ничего особенного. Такие же павильоны. У меня сложилось впечатление, что мы им ничем не уступаем.
— А Париж? Бывали в этом городе-празднике?
— Да. Но за год до этого я побывал в Барселоне. Она произвела на меня гораздо большее впечатление. Это был первый европейский город, который я посетил. Впечатления от Парижа легли как бы сверху и были менее яркими. Хотя со временем я понял, что проблема не в Париже, а в моей эмоциональности, которая была перегружена работой и безденежьем. В Париж я попал без лишних денег. А это тот город, где сибаритство, которым я в принципе не отличаюсь, не помешало бы.
— В Москве у вас есть любимые места?
— Когда есть возможность, гуляю по Гоголевскому бульвару. Это место связано со студенческими годами. Недалеко живут мои друзья.
— Мы не выяснили, как вы предпочитаете отдыхать.
— Актерская жизнь связана с постоянными переездами. От этого сильно устаешь. Поэтому мысли об отдыхе у меня больше ассоциируются с диваном. Так что ничего оригинального о своем отдыхе вам не расскажу.
Мария МАРТ Фото Э. КУДРЯВИЦКОГО, О. ДЬЯЧЕНКО, В. ГОРЯЧЕВА