Спектакль «Петербург»
Петербурга, впрочем, здесь нет - символического, имперского. Как нет и самой империи образца 1905 года. Нет ритмически-завораживающей вязи текста, многих персонажей и утонченных психологических коллизий, душной атмосферы казенных кабинетов и комнатных лабиринтов, бесовщины. Но все эти "нет" ровным счетом ничего не значат, потому что спектакль Сергея Голомазова решительным образом опроверг убеждение, оставшееся после прочтения книги: роман этот поставить нельзя.
Эстетика карнавала с его "обманками" провоцирует размытость общих очертаний. Вместо строгого сюжета - эпизодические "вспышки" (действия или сознания), характеры пунктирны и броско непоследовательны. Как ни странно, лидирует Лихутина в блистательном исполнении О.Афанасьевой - женская вариация "маленького человека", в погоне за миражами уткнувшегося в глухую стену сумасшествия. Или количество ежеминутно сменяемых масок "сломало" - декадентская дамочка, мелодекламирующая под дункановский пластический аккомпанемент и рвущаяся "на митинг", вздорная мадам, неверная вожделеющая супруга, полубезумная Офелия, разбрасывающая розы. Когда жить? И чем жить "заигравшемуся" в революцию Николаю Аполлоновичу - Д.Страхову, попавшему в жуткий переплет отцеубийства? Лучше уж отчаянно выпрыгнуть в распахнутое окно, взмахнув красными крыльями домино. И не от этой ли безжалостно наступающей реальности прячется Аблеухов - Е.Красницкий в пошловато-рифмованную абракадабру? Иначе ведь от одного звучного возгласа слуги Семеныча - В.Краснова можно хлопнуться в обморок. Анна Петровна - Г.Щепетнова, беглая сенаторская супруга, ищет укрытие в знойной испанской пляске, немыслимой на заснеженных просторах Петербурга.

Правда, постановочная удача гоголевцев отчасти смущает однозначной определенностью названия. Так и хочется добавить к "Петербургу", с которым здесь играют смело, что- то вроде: сон, мираж, версия. Оставим Белому - белое, а нам - нынешнее, пестрое.
"Культура", №16 (7127) 29 апреля - 13 мая 1998г.